От редакции

В статье предлагается биоэтическое обсуждение антропологических вызовов возможной имплементации технологий редактирования генома эмбрионов человека. Локальное открытие, связанное с изучением иммунитета бактерий, на основе которого была разработана технология CRISPR/Cas9, приобрело глобальное значение, революционизировав практически все области современной биологии и медицины. В частности, появилась возможность изменять геномы не только современных людей для лечения разнообразных наследственных заболеваний, но и будущих поколений, редактируя геномы половых клеток человека и эмбрионов.
Благодаря биотехнологическому прогрессу и биополитическим процессам последних десятилетий началось активное освоение уже давно визуализированного, но практически неосвоенного мира пренатального существования человека (prenatalhood). Технологическое и биополитическое освоение пренатального существования открывает парадоксальную реальность микроскопического мира человеческого зародыша, воздействия на который могут преобразовать не только жизнь отдельных («отредактированных») людей, но и вызвать глобальные эволюционные последствия. Биоэтика пытается проактивно участвовать в обустройстве этого нового будущего человеческого мира, различая и отслеживая первые признаки его присутствия в настоящем. В статье обсуждается статус будущего человека как постороннего, проблема равенства будущих поколений и биоэтические модели автономии будущих людей.

Биотехнологическое моральное улучшение поднимает вопросы о допустимости и безопасности подобных вмешательств, прежде всего связанных с сохранением свободы и практической реализуемостью. Для решения этих проблем исследователи обращаются к потенциалу искусственного интеллекта (ИИ) через создание специализированных моральных систем. Статья анализирует подходы к разработке морального ИИ на базе сильных и слабых систем, оценивая как их способность решать проблемы биотехнологического морального улучшения, так и новые риски, которые они создают. В современных исследованиях выделяются две формы морального ИИ: автономные искусственные моральные агенты на основе сильных систем, контролирующие человеческое поведение, и искусственные моральные помощники (ИМП) на базе слабых систем, выступающие как часть программ биотехнологического морального улучшения.
Ключевыми проблемами подходов с использованием сильных систем ИИ являются претензии на агентность и риски ограничения свободы человека. Менее инвазивной альтернативой представляются слабые системы ИИ в роли персонализированных моральных экспертов. Исследование также затрагивает вопрос о реализуемости моральной экспертности через технологии ИИ и проблемы генеративных систем в контексте принятия моральных решений. Автор приходит к выводу о невозможности и этической недопустимости реализации существующих проектов ИМП и опасности их применения для морального развития человека.

Надежды и иллюзии, связанные с применением технологий редактирования генома эмбрионов для решения медицинских проблем, основаны на гипотезе о линейной зависимости клинических эффектов от молекулярных биотехнологических манипуляций. Поиск ответа на вопрос «Был ли я эмбрионом?» лежит через осмысление становления в бытии и бытия в становлении с опорой на такие концепты Жильбера Симондона, как «индивид», «индивидуация», «доиндивидуальное», «фазовый переход» и «транспарентность».
В работе демонстрируется связь субстанциальной и процессуальной логики (по Андрею Смирнову) в интерпретации генетических и эпигенетических факторов эмбриональных преобразований. При этом причинная детерминация рассматривается вместе с идеей пространственной детерминации. Эмбрион в процессе индивидуации мыслится как сущность, которая одновременно предшествует самой себе и выходит за пределы фиксируемой технологической определенности настоящего момента. Он представляется условной индивидуальностью и множественностью (по Якову Свирскому).

Концепт задействования отсылает к идее контингентности границы тела/техники и в этом качестве выступает основанием для появления множественных онтологий тел в текстах Аннмари Мол. Однако задействование не означает бесконечной податливости тела. Для авторов, работающих в рамках исследований науки и технологий, тело обладает собственной несводимой материальностью. Исследуя опыт больных сахарным диабетом, Мол и Джон Ло показывают существующие в телах напряжения и проницаемости. Концепт проницаемости показывает, что тела способны составлять смеси друг с другом. В этом процессе тела артикулируются и становятся познаваемыми. Здесь уместно поставить вопрос о том, как тело и его способность к артикуляции позволяют формировать разные типы социального?
В качестве исследуемого кейса рассматривается подраздел одного из крупнейших интернет-форумов, посвященный применению приборов транскраниальной микрополяризации мозга (transcranial direct current stimulation, tDCS). Показано, что цен- тральной темой обсуждений его участников является боль и болезнь, которая избегает медикаментозного лечения и приобретает в их нарративах особую реальность. Способом работы с этой болью оказывается контроль над телом через присоединение к нему tDCS-приборов. В таких смесях тел, электричества и лекарственных препаратов появляются различные формы артикуляции. В процессе общения на форуме знания об артикулированных телах стандартизируются, возникает специфический язык и схемы визуализации. Унификация практик применения tDCS приводит к возможности переживания совместного аффекта. В результате формируется целостное тело, связанное общим аффектом в едином пространстве интернет-сетей. Текучий характер tDCS-приборов приводит к тому, что материальность общего тела размывается, а после разрушается множащимися практиками артикуляции.

В статье предпринимается попытка критически осмыслить глубинные проблемы медицинской этики, поставленные нидерландским философом и антропологом Аннмари Мол в работе «Множественное тело» (2002). Логические и математические понятия транзитивности и нетранзитивности, выбранные исследовательницей, под новым углом заставляют взглянуть на традиционные проблемы биоэтики: модели отношений врача и пациента (инженерную, коллегиальную, патерналистскую), статус человека и человеческого существа (в том числе эмбриона или трупа), вопросы редактирования генома (фетальную или соматическую генотерапию), трансплантацию органов (согласно принципам рутинного забора органов, презумпции согласия или информированного согласия), а также конфликт индивидуального и коллективного в условиях эпидемии. Последняя проблема особенно актуальна сегодня, поскольку пандемия коронавируса вернула человечество к обсуждению вопросов соотношения индивидуальных и коллективных ценностей: что важнее — личные свободы или коллективная биобезопасность? можно ли пожертвовать здоровьем или жизнями нескольких индивидов для блага всей популяции? как в условиях ограниченности ресурсов распределять медикаменты, СИЗы, вакцины? Эти вопросы приходится решать медикам, философам, биоэтикам и политикам в настоящее время.
Ключевыми точками, на которые опирается Мол, служат понятия нетранзитивности пациента и его органов, собственно статуса тела, соотношения целого и частей, а также понятие инклюзии как отношения включения множественного тела. Анализируя эти понятия, автор статьи обращается к работам российских и зарубежных философов, таких как Иван Ильин, Николя де Кондорсе, Питер Саймонс, а также рассматривает современные проблемы биоэтики через призму вопросов, поставленных Мол с необычного ракурса мереологии — философского учения о целом, его частях и отношениях между ними, три главные аксиомы которого (нерефлексивность, асимметричность и транзитивность) и определяют отношения части и целого.

Под этикетом понимается набор правил, регулирующих поведение представителей определенного общества в различных ситуациях социального взаимодействия. Важнейшую их часть составляет использование речевых формул, знание которых позволяет человеку эффективно поддерживать социальный контакт, освобождая его от необходимости самостоятельного поиска правильных слов и ограждая его от грубых коммуникативных ошибок. Этикет приобретает особую значимость в ситуациях, которые требуют деликатности. К ним относится общение с тяжело больными людьми, когда неверно сказанное слово может спровоцировать глубокий и длительный психологический кризис. К числу наиболее тяжелых заболеваний относится рак, который не только объективно плохо поддается излечению, но и ассоциируется в массовом сознании с экстремальной морбидностью, выступая в качестве общекультурного символа катастрофы.
Онкозаболевание — это одно из самых тяжелых испытаний, с которым сталкивается в своей жизни человек. Оно калечит тело и терзает душу, требуя существенной ревизии смыслов, ранее казавшихся незыблемыми. Эта смыслосозидательная работа представляет собой весьма сложный и деликатный процесс, любое вмешательство в который грозит утратой с трудом достигаемого баланса. Корректная коммуникация с онкобольными должна строиться на принципах уважения к их психоэмоциональным и социальным потребностям. В связи с этим встает вопрос о создании и продвижении особого онкоэтикета, который регулировал бы взаимодействие между больными и их окружением. В статье представлено ви́дение рака как физического, эмоционального и духовного кризиса, выявлены основные проблемы, препятствующие комфортной коммуникации о нем, описаны коммуникативные табу и предложены общие правила онкоэтикета, следование которым позволит избежать досадных оплошностей.

В статье рассматривается вопрос о политической генеалогии иммунитета как исторически контингентной конфигурации здоровья. Автор отправляется от критического исследования иммунополитики Эда Коэна, вписывая его проект в концептуальную рамку гувернаментальных исследований Мишеля Фуко. В опоре на анализ Коэна автор показывает, что иммунитет возникает на исторической сцене в качестве инструмента либерального управления, позволяющего балансировать экономические и биополитические императивы. Согласно Коэну, биомедицинское понятие иммунитета представляет собой проекцию политики в тело, которая основана на двойном метафорическом сдвиге: от политико-религиозного Другого — к биологическому Чужому и от коллективной защиты социального тела — к защите индивидуального организма. Иммунное тело — идеологическая фикция, продукт и инструмент заражения природы политикой. Чтобы критически противостоять этому заражению, текст Коэна риторически и структурно воспроизводит логику иммунизации, которую он декларативно отвергает.
Автор указывает на ряд ограничений коэновского подхода и предлагает сместить фокус анализа с «ложного сознания» на уровень исторически подвижных отношений сил, составляющих здоровье тела. Иммунитет как историчностная конфигурация здоровья возникает на пересечении двух линий детерриторизации (детерриторизации биополитических границ капитала и детерриторизации иммунных клеток) и является пределом в двойном смысле — биополитическим пределом капитала, реализованным в самом теле, и пределом как выражением способности здоровья, того, «на что способно тело». Совпадение этих двух смыслов иммунных границ является исторически контингентным, тогда как аутоиммунная болезнь выражает условие, при котором возможно их разъединение: тело использует свою иммунологическую конфигурацию, чтобы на собственном уровне развернуть критику своих границ, одновременно биологически и политически.

В статье прослеживаются различные стратегии критики психоанализа на примере дискуссии о его роли в дисциплинарных процессах психической нормализации (приведения различных субъективных структур — невроза, психоза, истерии и т. д. — к единому знаменателю «здоровой личности»). Автор выдвигает гипотезу о том, что наиболее продуктивной стратегией является рассмотрение психоанализа не в качестве инструмента психической нормализации или борьбы с ней, а в качестве поля, в котором обнаруживаются одновременно оба этих процесса. Для обоснования этой гипотезы автор реконструирует и критикует позицию исследовательницы Гейл Рубин, видящей в психоанализе всего лишь инструментальный дискурс для описания существующего положения дел. По ее мнению, психоанализ не способен поставить под вопрос процессы нормализации, в которые включен. Демонстрируются слепые пятна такого подхода — в частности существующая в самом психоанализе критика механизмов стандартизирующей нормализации и различия между нормой и патологией.
Выдвигается гипотеза о том, что борьба между поддержкой конвенциональных норм психического функционирования субъекта и их проблематизацией — это процесс, разворачивающийся внутри психоаналитического поля. Для обоснования этой гипотезы автор предлагает дополнительный шаг: воспользовавшись инструментарием Мишеля Фуко, рассмотреть психоанализ как поле противоречия между двумя генеалогиями психоанализа — с одной стороны, его непосредственной связью с дисциплинарными институтами и, с другой стороны, более сложной встроенностью в историю отношений субъекта и истины, форм заботы о себе и духовности. Исходя из этой двойной генеалогии, автор предлагает считать нормализующий характер психоанализа не чем иным, как эффектом его связи с дисциплинарными институтами XIX века — в отличие от его связи с историей духовности, актуализация которой, напротив, дает опору для дистанцирования психоанализа от дисциплинарных практик и процессов психической нормализации.

Настоящая статья посвящена исследованию парадигм репрезентации тела в визуальных искусствах: от миметической целостности, где тело выступало как завершенный объект, к его динамической пересборке в условиях цифровой эпохи. Опираясь на анализ языка изобразительного искусства, авторы показывают, что тело всегда было сложным конструктом, собираемым через доступные технологии и эпистемологические рамки той или иной эпохи. Важно отметить, что с течением времени возникали новые методы визуальной сборки тела: от сакрального канона в Древнем мире до методов монтажа в модернистской культуре и алгоритмов, структурирующих визуальное поле современных медиа. В каждую из исторических эпох технологии не просто меняли восприятие, но трансформировали онтологию тела. Можно проследить, как знание (религиозное, научное и бытовое) формирует представление, которое затем закрепляется в культуре как феноменологический паттерн.
Авторы показывают, какие искажения в этом процессе были вызваны развитием медиа, в основе которых лежит перспектива как единственно возможная модель и техника репрезентации видимого мира (фотография и экранные искусства), а также выявляют потенциал аспективы как альтернативной оптики, которая кажется менее объективной, но дает более комплексный опыт визуального восприятия. Таким образом, история репрезентации тела предстает не линейным движением к реализму, а чередой трансформаций, каждая из которых переопределяет саму возможность быть телом. Авторы подчеркивают роль современного искусства как зоны эксперимента, в которой происходит анализ существующих в культурном пространстве паттернов и выработка альтернатив устоявшимся конструктам.